Сегодня в пресс-центре арт-пространства mArs состоялся круглый стол, организованный журналом «Город 812», при поддержке Фонда содействия восстановлению объектов и истории в Санкт-Петербурге.

Сегодня в пресс-центре арт-пространства mArs состоялся круглый стол, организованный журналом «Город 812», при поддержке Фонда содействия восстановлению объектов и истории в Санкт-Петербурге. Темой обсуждения стал вопрос, как спасти центр Петербурга от разрушения и одновременно от нежелательного строительства. Первая встреча состоялась на Петербургском международном экономическом форуме летом 2022 года, и сейчас архитекторы, представители общественности и эксперты по истории города продолжают налаживать диалог.

Ставка на то, что юридическое регулирование градостроительных вопросов позволит решить все проблемы развития города и охраны памятников, не оправдалась, считает Александр Кицула, вице-президент Союза архитекторов Санкт-Петербурга, профессор Международной академии архитектуры. Даже четкое выполнение требований 820-го закона и правил землепользования и застройки, регулирующих проектирование и строительство не только в зонах охраны, но и за их пределами, не является гарантией удачных архитектурных и градостроительных решений.

Ситуация с застройкой лакун — пустот в городе — должна решаться более широким кругом, нежели только профессионалами, а именно — жителями, градозащитниками, депутатами, но у каждой стороны разные интересы, считают общественники, приводя в пример историю со сквером у музея Достоевского.

— Когда мы начали заниматься реконструкцией и благоустройством сквера у музея Достоевского, который сейчас представляет собой вполне благоустроенную зону с деревьями, из многостороннего диалога сразу выпали жители, — пояснил градозащитник Ярослав Костров. — С ними никто не общался, они не знали, что где-то проходят советы и обсуждения. При начале любого проекта нужно исследовать мнения жителей, изучать их оценку этого проекта. Это важно, ведь даже 10 протестующих создадут проблемы любой стройке — они будут просто ложиться под ковши экскаваторов, и все.

Собирать и аккумулировать народное мнение могли бы общественные организации, и это нужно делать. Как отметил Александр Кононов, градозащитник, кандидат исторических наук, сегодня уже четко видно, что реальных официальных процедур, серьезно учитывающих мнение жителей, в городе фактически не осталось, также фактически утрачен механизм общественных слушаний.

Член попечительского совета Фонда содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге Анна Хмелева отметила, что в любом случае с жителями надо работать, но нужен единый инструмент, чтобы множество частных мнений свести воедино и донести до принимающих решения.

— Мне кажется, проблема намного глубже, — добавил вице-президент Союза архитекторов, заслуженный архитектор Михаил Мамошин. — Было бы хорошо определить зоны в центре, которые бы взял под охрану и вел бы отдельный круг людей, тогда бы мы не отвлекали главных архитекторов от объектов в условном Купчино. А ведь я, кстати, не слышал, чтобы градозащитное сообщество шумело бы в Купчино, его волнует именно центр, значит, там есть проблемы. Второе: кажется, мы сегодня живем в разных парадигмах. Градозащитное сообщество состоит из историков, гуманитариев, исповедующих ценности традиционной архитектуры. А мы, архитекторы, получили свое образование с точки зрения ценности исторической преемственности, и это надо учитывать.

Так же в ходе дискуссии поднимался важный вопрос: почему какие-то здания в центре стоит сохранять и восстанавливать, а другие нет, и как это определить? По словам Анны Хмелевой, наблюдатели видят причину в отсутствии системного подхода. Где-то можно не воссоздавать, а сохранить то, что пока есть, а при другом подходе можно делать и то, и то. Но иногда проценты утраты таковы, что при восстановлении объекта получается практически новодел. Или же воссоздание возможно только с некоторыми отступлениями от оригинала.

— К началу нашей работы на Киновии Александро-Невской лавры от нее сохранилась минимум половина, — говорит Анна Хмелева. — Так что этот объект ближе к термину «воссоздание». А вот на другой стороне набережной, на проспекте Обуховской Обороны, есть храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (с грошиками). Церковь в свое время была взорвана, и то, что там сегодня, — новодел от первого до последнего камня, но на этом объекте применили практически утраченную технику школы микромозаики, которая там была. Неужели в таком случае не нужно было ее воссоздавать? Как не нужно воссоздавать, например, Спас на Сенной, Борисоглебскую церковь? Мы рады, что нам позволили начать воссоздавать храм Бориса и Глеба на Синопской набережной с небольшим смещением от изначального места, наш объект захватит историческую площадку только на 60%. Строительство же жестко в рамках пятна вызвало бы сложности вплоть до перестройки набережной и рытья тоннелей, и тогда храм не появился бы никогда.

Александр Кицула согласился с возможностью штучно выносить проекты, улучшающие среду в центре, на конкурс или совет или на рассмотрение авторитетной комиссии, которая проведет все архитектурно-градостроительные мероприятия по определенной процедуре.

— Чем больше мы общаемся со всеми участниками градостроительного процесса, тем больше к нам приходит запросов по воссозданию целого ряда объектов, особенно по Спасу на Сенной, а еще Путиловскому храму, Монастырскому острову, работу с которыми мы будем обсуждать. Но нам бы тоже хотелось помощи и консультаций относительно приоритетов, очередности работы с ними, — добавила Анна Хмелева.

— Чтобы двигаться дальше, надо сломать парадигму, — подытожил Михаил Мамошин. — Мы должны действовать консолидировано. Нужна площадка для диалога градозащитников и архитекторов, а не «стенка на стенку». Ведь почему у большей части архитектурного сообщества есть негатив к градозащитному? Потому что такое же отношение есть и с обратной стороны. Так что пусть этот начавшийся диалог будет шагом для создания правил игры на долгие годы.

Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.